В Петрозаводск Катя приехала вместе с мамой: «Это важно для нас обеих. Я нечасто бываю в России и для нас это дополнительная возможность провести время вместе. Кроме того, мне важно ее мнение о концерте – ведь мои родители пианисты».
Газета «Филармония» не часто берет интервью у женщин-музыкантов, и шанс поговорить с Катей мы не упустили.
- Вы живете в Великобритании. Давно?
Давно. Страшно сказать – я туда приехала в 1994 году.
– Почему уехали? И почему именно в Лондон?
Нет, сначала был Израиль. Я училась в Гнесинской школе. Моя учительница – Анна Павловна Кантор – эмигрировала в Израиль, и получилось, что ее класс остался брошенным. Тогда был сложный период – школу пришлось закончить экстерном, раньше на год. И в тот момент семья решила, что у музыканта больше шансов состояться за границей. У меня много родственников в Израиле, и было вполне логичным отправиться туда. К тому же близкая подруга моих родителей – замечательная пианистка Ирина Беркович – преподавала в Академии в Иерусалиме. Я поступила к ней в класс и осталась в Израиле на два с половиной года. А в Лондоне жил мой молодой человек – изначально я поехала к нему, хотя моя семья считала такой поступок страшным легкомыслием. Словом, все было из-за любви, а не из-за профессиональных соображений. Но я получила стипендию на обучение в Королевском музыкальном колледже в Лондоне и до сих пор там живу.
– Сейчас многие молодые музыкантов уезжают за рубеж, считая, что оставаться в России страшно, не перспективно. Все, кто имеет шанс уехать – едет. Как вы считаете, это правильно?
Трудно сказать. Мне кажется, жизнь музыканта везде довольно тяжелая, потому что в мире очень много музыкантов, и немало хороших, а спрос на классическую музыку все-таки ограничен. Запад мне ближе, поэтому могу сказать так: если ты живешь в Лондоне, у тебя больше выходов на Европу.
– Чтобы достичь успеха в Европе, одного таланта достаточно?
Почему у одних людей карьера складывается, у других нет – вопрос очень сложный. Но это в любом комплекс качеств… А есть люди, которым просто везет; которые оказываются в нужное время в нужном месте. Путей много. И на Западе тоже. В Лондоне очень много возможностей, это один из центров классической музыки. Там живут мировые знаменитости. Но именно потому – конкуренция огромная.
Мне кажется, сейчас ситуация в музыкальном мире меняется. Например, посмотрите на звукозаписывающую индустрию. Еще двадцать-тридцать лет назад она не была так распространена, не было такого количества выходящих дисков. Сейчас каждый музыкант выпускает диски; внимание переключаются на Интернет... Я сама недавно поймала себя на том, что в последний раз была в магазине дисков лет сто назад – сейчас в Интернете можно послушать все. Мне сложно комментировать ситуацию в России, я недостаточно хорошо с ней знакома... Но здесь есть государственный телеканал «Культура» – у нас в Англии подобного нет. По-моему, это уникальное явление, люди все время слышат в передачах имена музыкантов, можно концерты посмотреть…
– А Вы не считаете, что там ограниченный круг лиц?
Да, но если даже взять Дениса Мацуева, которого я знаю лично, – это же поразительно, что его, классического музыканта все время показывают по телевизору! Не могу себе такого представить в Англии, Чтобы классический пианист был настолько известен, и не только в узких кругах!
– Катя, Вы – лауреат международных конкурсов. Продолжаете участвовать в музыкальных состязаниях?
Они закончились. К счастью. Я ненавижу конкурсы. Конкурс – это часть пути, необходимое условие, чтобы тебя узнали, заметили, и все это уже пройдено.
– На Ваш взгляд: когда среднестатистический слушатель выбирает концерт, он ориентируется в большей степени на имя или на программу?
Зависит от того, где происходит концерт. Если в провинциальном городе – то, наверно, работает сочетание обоих факторов, даже чаще программа. Если город крупный – Москва или Лондон, имя важнее. Меня понемногу уже узнают в Лондоне, но если в вечер моего концерта в другом зале выступает Венская филармония или Женя Кисин, бывает трудно собрать публику. Имя всегда привлекает. Если вокруг человека существует реклама, преподносящая его как величайшую звезду, а рядом играет музыкант, которого никто не знает – естественно, того другого не заметят. Поэтому реклама так важна в наше время, трудно этого не признать.
– То есть музыкант с именем может позволить себе любую программу, даже из малоизвестных сочинений?
Публике, конечно, хочется музыки популярной – думаю, во всех странах так. Людям не хочется напрягаться, хочется расслабиться. Конечно, есть узкий круг «гурманов», но это специализированная публика.
Мне лично кажется, что надо воспитывать свою публику. Составлять программу сбалансированно, чтобы в ней было и что-то популярное, и что-то менее известное. На Западе исполняется очень много современной музыки. Коллеги-струнники стараются выбирать именно современный репертуар, говоря «сколько можно играть всем одно и то же».
Момент составления программы очень важен. Найти эффектную программу, включить в нее современную музыку, окружить ее другими сочинениями, чтобы при этом она не отпугивала слушателей, и добавить то, что люди любят – это целое искусство.
– Вы расширяете ли свой репертуар произведениями, которые нравятся лично Вам или все зависит от предложений арт-менеджеров?
У меня очень занятая жизнь, какая-то сумасшедшая, приходится учить кучу вещей. Есть постоянный стресс, что надо учить много нового для других и мало времени учить что-то для себя, того, что мне самой хочется. Бывают ситуации, когда поставленную программу приходится менять. Сейчас такое время, что трудно отказываться от концертов, надо соглашаться в основном на все. Мы, пианисты, всегда друг другу жалуемся на дефицит времени. А так хочется выучить еще несколько сонат Бетховена, Листа... С удовольствием бы записала оба концерта Равеля.
– Какие записи у Вас уже есть?
В 2008 году я записала диск музыки Грига. Сейчас должны выйти «Картинки с выставки» Мусоргского и прелюдии Шостаковича. Из будущих проектов, надеюсь, удастся осуществить запись сонат Шнитке со скрипачом Ромой Минцем.
– Вы довольны своими записями?
Свои записи слушать не могу, хочется все сделать по-другому. Это процесс вечный. Трудно принять, что на сегодняшний день ты так играешь. Понемногу учусь принимать свою работу, не слишком себя ругать.
– Вы – исключительно классическая пианистка или порой участвуете в альтернативных проекты?
Был единственный подобный проект – играла Пьяццоллу с английскими музыкантами в гастрольном турне по Украине. Это было интересно.
Я обожаю джаз, чувствую его, но не играю совершенно. А хочу! Быть может, когда-нибудь у меня дойдут руки, чтобы поучиться играть джаз, ведь на каком-то уровне это же можно освоить! Надеюсь, что у меня получится.
– Время на отдых находите?
Я радуюсь отдыху спонтанному. Например, в декабре играла концерт Шумана в Германии, и выдались два свободных дня. Приехал мой молодой человек, и мы отдохнули там вместе. Такие короткие моменты – самые лучшие и более реалистичные.
Лондон в плане культуры – это настоящая роскошь. Когда я была студенткой, совершенно не использовала эти возможности, сейчас же пытаюсь в свободные часы наверстать упущенное во всем – и в живописи, и в потрясающем английском театре.
– Ваш спутник жизни – музыкант?
Он адвокат, работает в суде. Старается приезжать на мои концерты, хотел и сюда, в Петрозаводск, приехать, но работа не позволила… Конечно, есть большая разница в нашем расписании (ему надо вставать в семь утра, а я человек ночной), но чувства нас держат вместе, нам интересны наши профессии.
Он очень умный, образованный человек, совершенно из другого мира, которому в моем непросто, но интересно. Поначалу совершенно не знал, как надо разговаривать с музыкантами после концертов. Очень стеснялся! Я объясняла, что нужно музыкантам обязательно что-нибудь сказать, иначе они решат, что тебе не понравилось. Сейчас он уже говорит: «Ты мной будешь довольна! Я поговорил с артистами» (смеется) Кстати, как-то я пришла в суд слушать его заключительную речь, и на мою похвалу – «Молодец!» получила возмущенный ответ: «И это все? А ты меня ругаешь, что я ничего не говорю!» Оказывается, адвокаты тоже ждут реакции на свои выступления!
– Забавно! А были смешные истории, связанные с концертами?
Почему-то я сразу вспоминаю истории о людях, которые переворачивают страницы. С одной пожилой женщиной я как-то практически дралась на сцене: она все время пыталась переворачивать страницы назад! Вцеплялась в страницу, рука тряслась, и она не могла ее отпустить! А мне надо было ее руку разжать… Сейчас это смешно вспоминать, а тогда было не до смеха.
– Какая музыка поднимает вам настроение?
Любая хорошая музыка. Люблю слушать неклассическую музыку, хороший джаз. ИЗ композиторов обожаю Шуберта, Баха, Моцарта.
– Какой чертой своего характера гордитесь?
Думаю, что хорошо общаюсь с любыми людьми, мне это легко и естественно дается.
– Есть люди, с которыми вам удобно на сцене? С которыми будете играть при любой ситуации?
Да, такие люди есть. Например, альтист Максим Рысанов, потрясающий скрипач Боря Бровцын, виолончелистка Кристина Блауман... Потрясающие музыканты, по-человечески родные на сцене люди. Такое счастье играть с людьми, с которыми ты говоришь на одном языке. С ними всегда рада работать вместе.
– Были в Вашей практике какие-нибудь необычные проявления зрительского внимания?
Меня всегда поражают люди в России, они уникальные. Например, у вас в Петрозаводске женщина из зала после концерта подошла с цветами – это очень трогательная традиция. А еще помню, как-то играла на юге России, и женщина мне принесла огромный букет полевых цветов и сказала: «Я собирала цветы и решила подарить их тому, кто больше всех в концерте понравится». Это очень мило.