Часто солисты филармонии находятся в тени именитых артистов, гастролирующих в Петрозаводске. Абонемент «Старые песни о главном» создан специально для «своих солистов» – они царят на сцене и порой раскрываются публике с новой стороны. 4 апреля программой, посвященной творчеству Анастасии Вяльцевой, завершился очередной сезон абонемента «Старые песни о главном». Романсы и арии из репертуара певицы, которую называли «Несравненной», исполнила Валентина Каменская.
Большой сольный концерт – хороший повод поговорить с артистом о прошлом и будущем, о творчестве и семье.
– Валя, почему вы выбрали профессию музыканта?
Само собой получилось… Я всегда слушала музыку, хотя родители не пели и с музыкой никак не были связаны. С пяти лет они меня водили на частные уроки по фортепиано. Потом, как все дети, я поступила в музыкальную школу, но тяги быть пианисткой у меня не было, я все время пела. Везде: в садике, дома, на улице… Поэтому пение для меня – врожденное.
– Как, в таком случае, получилось, что вы закончили театральный институт?
В музыкальное училище я почему-то не пошла – поступила на музыкальное отделение педагогического, специальность «учитель музыки в школе и музыкальный руководитель в детском саду». Но у нас были все дисциплины, которые присутствуют в музыкальном училище – дирижирование, сольфеджио, хор… Были педагоги, которые преподавали академический вокал. Так что, там я тоже пела. В консерваторию я пыталась поступать два раза – не получалось. В первый раз председатель комиссии даже сказал мне, что я профнепригодна…После этого я работала в школе учителем музыки, а в консерваторию пошла на отделение педпрактики – два года студентка консерватории, ученица Натальи Петровны Кулаевой занималась со мной академическим вокалом. На госэкзамене она показывала «на мне» свое мастерство преподавания вокала… И что интересно: на экзамен из Петербурга приехал председатель комиссии и посоветовал мне поступать в нашу консерваторию! Но в третий раз я туда не пошла. В то же время наш Музыкальный театр совместно с Ярославским театральным институтом объявили совместный набор для подготовки артистов оперетты в наш театр. Я сходила в театр на прослушивание, получила рекомендацию и с ней поехала в Ярославль.
– У кого там учились?
У меня было много педагогов, видимо, из-за инстинкта самосохранения. Я чувствовала, что если педагог начинает меня «портить», то от него уходила. Первым педагогом была Беатриса Окулова, в свое время она учились у Деборы Пантофель-Нечецкой, выдающейся оперной певицы – с ней у нас случился конфликт, в результате меня перевели к профессору Павлу Дмитриевичу Сукманову. Вышло смешно: сопрано учится у баса! Но других педагогов просто не было. Он меня вокалу учил так: «Ты такая худенькая! Знаешь, как научиться петь? Берешь кусок хлеба, сверху шмат сала, потом снова хлеб и ты должна все это съесть!» Сам он-то пел, а вот учить…
В тот момент меня судьба свела с Антониной Федоровной Гай – она училась в Московской консерватории у Нины Львовны Дорлиак, в свое время была солисткой Ярославской филармонии, на тот момент уже не работала, но давала частные уроки. Я к ней попала случайно, по чей-то рекомендации. Считаю, что именно она дала мне хорошие азы, приобщила меня к той культуре, которую несли Нина Львовна Дорлиак и Святослав Теофилович Рихтер, передала мне московскую школу.
– Лично встречались с Ниной Львовной?
На четвертом курсе института, весной, Антонина Федоровна посоветовала съездить на прослушивание к Нине Львовне, написала ей письмо и дала мне очень много советов: купить цветы Нине Львовне, перед пением обязательно поесть… Я приехала в Москву, как Фрося Бурлакова, честное слово! Поезд приезжал на Ярославский вокзал, а их квартира была на углу Большой и Малой Бронной. Приехала я рано утром, а время мне было назначено определенное, где-то в обед, раньше я не имела права прийти – и я пошла туда пешком с вокзала, сколько шла – не знаю, но очень долго… Нашла этот высотный дом. Цветы, которые я купила утром на вокзале, уже были сомнительные и печальные. В магазине, который находился рядом, я купила белого хлеба и молока, ела и ждала назначенного времени. В мое время консьерж пригласил войти, Нина Львовна очень меня любезно приняла, повела в кабинет, где занимался Святослав Теофилович… Огромный кабинет с большими окнами и темными шторами, там стояли два концертных рояля, торшер, небольшая скамеечка… Я пела арию Снегурочки – Нина Львовна сама аккомпанировала, великолепно владела инструментом! Сказала, что в консерваторию мне пока не надо, лучше поступать в училище. И в июле я приехала поступать в Мерзляковское училище, прошла первый тур, а документы принимают перед вторым, заранее не берут. И вот тогда директор, увидев, что среднее образование у меня уже есть, сказал: либо вы поступаете платно, либо должны нас чем-то удивить. Если бы деньги нашлись, я бы поступила – а нужно платить по тем временам (это были 90-е годы) семь-восемь миллионов. Поэтому я поехала обратно в Ярославль заканчивать институт.
– По окончании института вы остались в Ярославле?
Я поступила работать в Ярославскую областную филармонию, так как в Ярославле нет музыкального театра, только драматический. Параллельно преподавала в институте вокал драматическим актерам. Проработала в филармонии полтора-два года и вернулась домой.
– Получается, что в специальный курс петрозаводского Музыкального театра вы не попали?
Те ребята, кто приехали в театр сразу после института, стали работать – а я-то два года работала в Ярославле! К тому времени, как я вернулась, в театре сменился директор, и та обоюдная бумага стала недействительна. В театре мне отказали, и я пришла в Карельскую филармонию. Меня взяли на разовые программы, в основном это были концерты в детских садах, на большую сцену сразу не выпускали.
– Какими были ваши первые большие концерты?
Первые большие программы я пела в районах. Вместе с Надеждой Васильевной Рогозиной и Василием Петровичем Ширкиным мы ездили по республике: днем пели концерты в школах, вечером – в домах культуры. Это послужило очень хорошим началом: артисты филармонии должны быть очень мобильными, нужно быстро учить новое. Когда приезжаешь в деревенский клуб, понятно, что там оперные арии петь не придется, надо начинать чего-то более доступного. И я быстро учила старинные романсы, номера из оперетт, советские песни.
– С кем работали в то время?
Гастрольный отдел был большой: были артисты разговорного жанра, вокалисты, инструменталисты. Тогда еще работали Василий Петрович Ширкин, Надежда Васильевна Рогозина… Они меня приняли в свою творческую семью, по-доброму помогали советами. Виктория Алексеевна Гладченко уже не работала в филармонии, но я к ней ходила заниматься. Василий Петрович был спокойным, а Надежда Васильевна – более эмоциональной. Они были очень доброжелательными артистами, которые никогда не обижали молодых, не смотрели свысока, только наставляли. Василий Петрович мне говорил: «Ты будешь всю жизнь учиться. Я до сих пор учусь!»
Из инструменталистов тогда в штате были Галина Израилевна Давыдян и Сергей Исаакович Контуашвили. Галина Израилевна занималась со мной и занималась много, мы разбирали произведения, она много рассказывала о них.
Просветительских концертов, когда я пришла, не было: в школах мы в основном показывали музыкальные сказки, знакомя с инструментами. Ян Павлович Кулик писал музыкальные сказки для садиков и школ и вместе с нами в них участвовал. Штатные музыковеды появились позже.
– Кого можете назвать в числе любимых коллег по сцене?
Много программ сделали с Александром Онькиным: пели барочную музыку, арии Моцарта в программе «Возвышенное и земное», оперетту, романсы… Он очень грамотно и тонко работает с вокалистами. Зная ранимую душу певца, может деликатно с большой мягкостью и осторожностью делать замечания. Саша мне много помог в совершенствовании вокальной техники. Вокалисту нужен наставник, не обязательно педагог по вокалу. Хороший концертмейстер – это ценнейшая, на мой взгляд, находка. Многие великие певицы своим успехом обязаны концертмейстерам. Их дуэты складываются и проходят через всю творческую жизнь. Мне очень повезло в этом плане.
Люблю работать с Леней Янишеном: с ним мы пели «Пастуха на скале» Шуберта и совместные концерты на выездах. Много пела с Мишей Тоцким, особенно, когда ездили по республике: там, где не было фортепиано, пели с баяном. С Мишей делали много программ и на сцене филармонии: песни из репертуара Эдит Пиаф, программы, посвященные 9 мая... Миша – очень тонкий и надежный партнер по сцене. Сейчас наше сотрудничество продолжается: Миша – дирижёр оркестра народных инструментов, я так же участвую в его проектах.
– Сейчас у вас есть творческий наставник?
Конечно. Десять лет назад судьба меня свела с Ниной Валентиновной Раутио, она живет в Лондоне, но по возможности приезжает сюда к родителям. Желание заниматься с ней всегда есть, а время и средства я нахожу. Каждый раз с нетерпением жду ее приезда. Нина Валентиновна – человек очень интересный, очень мне импонирует. Она многое искала сама, получив образование. Это дало свои плоды: она выиграла конкурс Чайковского (вторую премию) и вышла на мировой уровень. Это единственная певица, которая пела с Паваротти шесть раз – а он сам себе выбирал партнеров.
– В вашей жизни были конкурсы?
Я человек самокритичный. Первый конкурс был в училище, я там заняла первое место – но диплома нет, где искать не знаю (наверно, есть где-то в архиве училища), настолько тогда не придавала этому значение. Потом на конкурсы не ездила – считала, что не готова. И боялась, конечно. Считала, что не обладаю мастерством петь на конкурсе. Да, если честно, и мысли поехать куда-либо тогда не возникало.
Сейчас отношение к конкурсам изменилось, но уже возраст не позволяет. Хотя есть конкурсы, где ограничений в возрасте нет. Беатриса Окулова (у которой я училась в Ярославле) в 60 лет поехала в Москву на конкурс и заняла первое место в своей возрастной группе.
– Вы часто поете оперетту. В программах, посвященных оперетте, пригодились знания из театрального института?
Да, конечно! Артисты оперетты проходят все: сценическую речь, сценический бой, сценическое движение, умение правильно владеть веером, правильно носить костюм определенной эпохи… Был и танец – классический станок и народный станок, обучались старинным танцам – гавот, менуэт, вальс... Экзамен по танцу был синтетический, мы брали номера из оперетт и мюзиклов. Я пела номер из «Моей прекрасной леди» – «У Клары Карл вчера украл кораллы…», пела и танцевала. Так что умею при исполнении произведения танцевать – не сбивается дыхание, нет одышки. Жанр оперетты это предполагает, и нас так учили.
– Можете назвать любимые программы, из подготовленных за время работы?
Как ни странно, цельные программы я начала петь, считаю, недавно. Хорошая была программа «Любви негромкие слова» с квартетом «Экспромт», где мы пели старинные русские романсы. В последнее время, я считаю, было много ярких концертов: программа по зарубежной оперетте, по советской, «Голубой огонек»…
Я люблю всю музыку, люблю петь все. Настолько люблю петь, что порой не придаю значения репертуару. Пожалуй, тяжело петь только в детских садах, это изматывает. Если артист остается на уровне детского сада или школы – он не развивается: сложные произведения в ту программу не возьмешь, а всегда хочется большего.
– Ваши творческие принципы?
Не бояться петь любую музыку. Если тебе дан голос, то нужно отдавать его людям. Не выбирать: мол, хочу петь только оперу или только русские романсы. При этом не нужно рвать горло, нужно уметь головой понимать происходящее.
– Как проходит свободное время?
Какое свободное время! У артиста нет его – под рукой постоянно куча произведений, которые нужно выучить наизусть, на разных… Все время музыка в голове, днем и ночью.
– А у вас еще и двое детей. Как все успеваете?
Когда живешь музыкой, успеваешь все. Есть стимул. Как бы я не уставала, все равно иду и занимаюсь.
– Детям поете?
Старшему сыну пела Альмиру, Казачью колыбельную… Младшему уже нет, мы больше музыку слушаем.
– Чем вам интересна программа, посвященная Анастасии Вяльцевой?
Анастасия Вяльцева была очень яркая личность, как-то раз на бис она исполнила 60 романсов! А их не так легко петь, как кажется: романс короткий по времени, но его надо пропустить через себя, это жизненная ситуация, человеческие отношения. Наверно, только в России рождаются великие исполнители романсов. Я исполняла и исполняю много старинных романсов, он раскрывает русскую душу, люди их хорошо слушают. Они добавляют свет в нашу жизнь, напоминают о том, что мы живые.
Беседовала Лариса Сураева