Из всех современных российских выдающихся пианистов Пётр Лаул, пожалуй, больше всех остальных связал себя с творчеством Людвига ван Бетховена. Пять лет назад он поставил перед собой задачу: в семи концертах исполнить все 32 сонаты великого немца, и с задачей этой справился. Более того, в течение работы над этим грандиозным проектом, маэстро Лаул многое открыл для себя в гениальной, но, казалось бы, хрестоматийной музыке Бетховена. Весенний карантин дал возможность Петру поделиться своими открытиями, касающимися творчества Бетховена, в солидной книге, написание которой уже окончено, сейчас идет редакторская читка и допечатная подготовка, а скоро мы все надеемся увидеть ее в продаже.
Вот какой пианист выступил 18 ноября в Большом зале филармонии! Причем, Петр Лаул не только блестяще исполнил сонаты для фортепиано №11, №14, №27, № 28, но предварил звучание каждой небольшим экскурсом в историю их написания. Если на кого-то слово «экскурс» навевает скуку, то все было совсем не так. Это был рассказ человека не только влюбленного в музыку Бетховена, но и не перестающего восхищаться и удивляться его гению.
Позволю себе небольшое отступление, чтобы дать представление о том, как рассказывал Пётр Лаул о музыке Бетховена.
Когда-то давно одна замечательная преподаватель литературы учила меня и моих сверстников видеть ритм и музыку литературных произведений. Например, она не читала, а пела поэму «Хорошо!» Маяковского: «Мы обыватели - нас обувайте вы, и мы уже за вашу власть», на мотив «цыпленка жереного». День за днем она раскрывала нам, казалось бы, на поверхности лежащую, но скрытую от многих музыку поэзии и прозы, и добилась своего. Теперь все мы, ее ученики, работающие по очень разным специальностям, запоем читаем и перечитываем романы и повести, написанные красивым вкусным языком, и безошибочно отделяем графоманские «вирши» от настоящей поэзии.
Думаю, что примерно также учил нас увидеть, только теперь уже фабулу музыки, Пётр Лаул. Ироничный, выразительный, сразу сломавший «четвертую стену» между собой и публикой, он прерывал сам себя, чтобы присесть к роялю и проиллюстрировать только что изложенную сентенцию. Недосказанность, рождавшая интригу, волей-неволей заставляла не просто наслаждаться музыкой, но вслушиваться в нее, ловить новые нюансы… Думаю, не у одной меня после концерта возникло горячее желание сходить на классический концерт, если не вместе с Петром Лаулом, то хотя бы предварительно зайдя к нему в гости и порасспросив о любимых вальсах и маршах.
Вызванный публикой на второй бис, маэстро Лаул сыграл очень коротенькую -12 тактов - миниатюру Бетховена. Вот и ломаю теперь голову, не эта ли поговорка крутилась в голове великого немца: «Glück und Glas, wie leicht bricht das» (Счастье и стекло, как же они бьются легко), когда он записывал свои бессмертные 12 тактов?