Вчера, 4 октября, как-то очень негромко (камерно) моноспектаклем "Казанова" по драматическому этюду Марины Цветаевой "Феникс" открылся XXXI Фестиваль камерного искусства "Осенняя лира". Играли знаменитую поэму звездный актер театра имени Вахтангова, народный артист России Евгений Князев и Струнный квартет Карельской филармонии: Прасковья Таникова (скрипка), Евгения Давыденко (скрипка), Денис Дорофеев (альт) и Ольга Дорофеева (виолончель).
И автор поэмы, и именитый московский гость, и музыка в исполнении струнного квартета - все настраивало публику на романтический лад. Сама Марина Цветаева говорила о своем "Фениксе", как об признании в любви Казанове. А что может быть более таинственным и романтичным, чем любовь?
Камерность концерта здесь была, кажется, просто необходима. Именно небольшой состав музыкантов, а не оркестр; именно один актер, а не четырнадцать действующих лиц поэмы - все как бы убирало театральность и приближало "Феникса" к поэзии. А ведь не секрет, что Цветаева считала поэзию и театр вещами несовместными. Заранее извиняюсь за длинную цитату, но лучше Марины Ивановны ее мысли никто не объяснит:
"Не чту Театра, не тянусь к Театру и не считаюсь с Театром. Театр (видеть глазами) мне всегда казался подспорьем для нищих духом, обеспечением для хитрецов породы Фомы неверного, верящих лишь в то, что видят, еще больше: в то, что осязают. – Некой азбукой для слепых.
А сущность Поэта – верить на слово!
Поэт, путем прирожденного невидения видимой жизни дает жизнь невидимую (Бытие). Театр эту – наконец – увиденную жизнь (Бытие) снова превращает в жизнь видимую, то есть в быт.
Театр я всегда чувствую насилием.
Театр – нарушение моего одиночества с Героем, одиночества с Поэтом, одиночества с мечтой, – третье лицо на любовном свидании".
Весь концерт не стал рассказом об итогах праздной жизни престарелого ловеласа - это действительно было признание в любви Казанове. Море обаяния в каждом слове, интонации, крике, жесте Евгения Князева, нежность и истома в звуках музыки. Музыка и слово, конечно, рассказали нам о любви, и публика, до отказа заполнившая Большой зал филармонии, была сердечно благодарна исполнителям. А на сцене остался неосязаемый, но и не иллюзорный дух вечно юной любви. В этом концерте-спектакле ее звали Франческа.