Марк Дробинский - тот самый виолончелист, которого называют Мастером, тот самый неностальгирующий странник, для которого родина – весь Земной шар, тот самый обладатель легендарной виолончели Карло Антонио Тесторе, сделаной в 1748 году, вчера, 12 апреля, выступил на сцене Карельской филармонии.
С Мастером удалось побеседовать перед выступлением, и вот о чем он рассказал:
- Вы – ученик Мстислава Ростроповича, кроме того, вас связывали дружеские отношения. То, что 1974 год и для вас, и для вашего учителя стал последним, когда вы жили и творили в Советском Союзе – это совпадение?
- Если учесть, что я эмигрировал 25 февраля, а Ростропович уехал в апреле, думаю, он не смог выдержать одиночества… Конечно, это просто случайность.
- Вы ведь еще оба – уроженцы Баку…
- Мы с Мстиславом Леопольдовичем не касались бакинской темы. Единственно, что могу сказать – в Баку был очень известен и любим Ростропович-старший – Леопольд Витольдович. Даже, когда Мстислав Ростропович завоевал всемирную славу, бакинские старики-меломаны говорили, мол, молодец Мстислав, но вот его отец, Леопольд – это был виолончелист! Сам Мстислав Ростропович мало говорил и о Баку, и о своей семье. Пожалуй, единственный раз, когда он упомянул об отце было, когда мы отвозили в ремонт наши лыжи. Он любил играть со словами и сказал, что его не зря назвали «Мстислав», и всю жизнь своей славой он мстит за отца, которого не признавали как большого солиста, не приняли преподавать в Гнесинку и так далее.
- Горные лыжи – одно из ваших увлечений?
- Теперь – да.
- А как все началось?
- Давал мастер-класс во французских Альпах в 1981 году. Выдалось свободное время, и мои ученики поставили меня на лыжи, придерживая с двух сторон. Потом отпустили – я упал… Но они «заразили» меня горными лыжами, постепенно научился. Я ставлю себе такую «олимпийскую» задачу в Альпах: подняться как можно выше и спуститься как можно ниже, не упав. Несколько раз получалось.
- Есть другие увлечения?
- Я еще люблю женщин. Вы об этом будете писать?
- Конечно. Меня, например, пугают люди, не обращающие внимания на представителей противоположного пола. В этой связи вопрос – вы женаты?
- Да. У меня взрослая дочь преподает французскую литературу в филиале Сорбонны - «Париж-10» - учебном заведении с самыми левыми взглядами, поэтому при ней стараюсь не затрагивать политические вопросы.
- Вы тоже хорошо владеете французским?
- Знаете, когда мои друзья пришли на защиту диссертации по французской литературе дочерью, один из них сказал: как у такого «шинтока» (уничижительное название китайцев, плохо говорящих по-французски. – Авт.), могла вырасти такая дочь? А так, конечно, говорю, читаю, пишу…
- Ваша виолончель – это тоже ваша семья?
- Конечно. Мы вместе почти 30 лет.
- Про нее рассказывают самые невероятные истории. Про то, что нашли вы ее случайно, в бомбоубежище одного из израильских колхозов у бывшего виолончелиста по фамилии Ротшильд, что она была в ужасающем состоянии – покрыта плесенью, паутиной, мхом…
- Когда я привез виолончель из кибуца (Что-то вроде колхоза. – Авт.) в Тель Авив, я показал ее мастерам, которые делают и реставрируют инструменты. У всех была европейская школа, но они не распознали породу моей виолончели. Некоторые крутили пальцем у виска, кивая в мою сторону, мол, реанимировать инструмент невозможно, не надо на это и время тратить.
Уже во Франции не только определили мастера - Карло Антонио Тесторе, но и дату рождения инструмента – 1748 год. Кроме того, добавили, что виолончель абсолютно аутентична: колки, гриф, дека – все из XVIII века. В общей сложности на восстановление виолончели ушло 10 лет…
- Вы рассказываете о своем инструменте, как о живом существе. Знаете, я заметила, что бывают концерты, когда и музыка красивая, и исполнено все точненько-ровненько, но впечатление… как от стакана воды – жажду утолил, но голову не вскружило. После вашего выступления, пришлось унимать дрожь в руках, чтобы сделать снимки. Как вам это удается?
- Я занимаюсь виолончелью всю сознательную жизнь. Видимо, начало что-то получаться.
Беседу вела Марина Трубина