Этот хор поет более сорока лет, каждый год принимая в музыкальные объятия одних студентов и неизменно расставаясь с другими… О старых и новых традициях коллектива рассказывает НИКОЛАЙ МАТАШИН, выпускник Петрозаводской консерватории, в недавнем прошлом помощник Георгия Терацуянца, а с 2007 года принявший на себя обязанности «главного по хору».
- Николай, какова, на Ваш взгляд, хоровая жизнь Петрозаводска?
Она как никогда и как нигде развита – конечно, не в сравнении с Москвой и Петербургом, а со столицами республик. В Петрозаводске есть хоры любой категории: смешанные, мужские, женские… О детских я вообще молчу – в каждой музыкальной школе есть свой хор. Есть даже хоровая школа – Вторая музыкальная, их детский хор «Лаулу» проводит свой фестиваль… Замечательный хор во Дворце творчества – «Теллерво», каждый год он становится лауреатом какого-нибудь международного конкурса… Кстати, люди в других городах нас так и воспринимают: «А-а, вы из Петрозаводска? Ну, это поющий город». Такие слова очень приятно слышать, но это обязывает нас держать планку – ту, что нам, молодежи, в свое время задали наши учителя.
– Как вы отнеслись к идее появления хорового абонемента в филармонии?
По-моему, она назревала давно. Ни один филармонический сезон не обходится без участия хора: как минимум, в двух-трех концертах принимают участие хоровые коллективы, будь то «Теллерво», «Лаулу», хор консерватории, наш хор… Концерты есть, поэтому тот факт, что они собраны в абонемент – это чистая формальность.
- Каков музыкальный уровень у хористов университета?
Разный. Есть и ребята без серьезной музыкальной подготовки, и студенты консерватории. Когда человек приходит и говорит: «Хочу петь!», я всем отвечаю: «Пожалуйста!» Но музыканты, как ни странно, надолго не задерживаются, студентов консерватории «хватает» на месяц-два… Может, уходят из-за своей нагрузки, может, из-за того, что нам многие вещи приходится постоянно повторять, а консерватория привыкла учить быстро… Хотя есть и исключения. Но так и при Георгии Ервандовиче было.
- Тяжелее стало после ухода Георгия Ервандовича?
В рамках университета тяжелее не стало. Ректор относится к хору благожелательно, наверно, даже и гордится… В университете нас поддерживают все, я в любой момент у любого человека могу попросить помощи.
- Сравнивают ли вас с маэстро Терацуянцем?
В хоре практически не осталось людей, которые пели при нем: за эти три года постепенно ушли. Особенно много народу мы потеряли в первый год... Возможно, что-то во мне их не устроило, возможно, были и другие причины… Словом, хористов, знавших Терацуянца лично, в коллективе сталось немного.
- Какие старые традиции бережете?
Мы не меняем расписание: каким оно появилось сорок с лишним лет назад, таким до сих пор и остается. Это вторник, среда, пятница, воскресенье. Возможно, такое расписание не слишком удобно: для студентов хоровое пение становится не только хобби, но и жертвой. Репетиции начинаются в 19.30, ребята домой приходят к 11 вечера... Или, например, воскресенье в 11 утра. Признаться, я хотел изменить этот день, пожалеть студентов, у которых один выходной, которым, наверняка, тяжело вставать рано в воскресенье после активной субботы… Даже провел голосование, и две трети опрошенных сказали: «Оставить воскресенье!» Привыкли…
Я стараюсь держать старый репертуар, сделанный еще Георгием Ервандовичем. Он любил сочинения «с идеей». «Просто красивых» не брал никогда. Но иногда мог выбрать произведение, в котором музыка была слабее текста, зато были, как он говорил, «такие слова!»
- Одной из всех традиций, наверняка, можно считать присутствие во всех концертах гимна «Gaudeamus»?
Кстати, не во всех. Но обязательно – в сольном концерте, в отчетном, в университетских мероприятиях.
- Думали когда-нибудь называться «хором имени Терацуянца»?
Такая идея ходит уже три года. Даже были очень активные дебаты «за и против». Главным аргументом в поддержку стала память о многолетней работе маэстро в хоре, хор имеет право носить его имя. Мое мнение совершенно противоположно, я был изначально против. Когда спрашивают «почему?», я привожу в качестве аргумента слова самого Георгия Ервандовича: «Я умру – хор будет другим».
В любом случае, память о нем живет. Я рассказываю хористам, как он работал, репетировал то или иное сочинение, веду репертуарную музыку так, как вел он. Кстати, как-то в Нижнем Новгороде меня за это ругали: дескать, поем «Зимнюю дорогу» не так, как в нотах написано… А у нас традиция!
- Появились ли у вас традиции новые?
Мы чаще стали собираться вместе. На каждой репетиции у кого-нибудь случается день рождения: приносят конфеты, термос – и на перемене мы пируем. На Новый год устраивали «посиделки» в кафе, летом ездили на турбазу… В поездках больше общаемся.
- Одно из самых необычных сочинений в вашем репертуаре - джазовая месса Кристофа Шоннера. Как она появилась?
Появление мессы связано с немецким фестивалем «C.H.O.I.R.» — это уникальный европейский хоровой проект, проходящий в земле Баден-Вюртемберг, Германия, в городке Оксенхаузен. Он проводится музыкальной юношеской Академией музыки земли Баден-Вюртемберг при поддержке местного министерства культуры и спорта. Академия располагается в здании бывшего мужского монастыря, который был построен чуть менее тысячи лет назад. Цель проекта заключается в создании международного хора из хористов со всей Европы и проведении нескольких концертов в ближайших городах, в том числе и в самом Оксенхаузене. Композитора Кристофа Шоннера несколько лет приглашают туда в качестве второго дирижера. Так вот, Месса Шоннера написана к 10-летию фестиваля, специально для Академии. Там же, на фестивале, она была впервые нами исполнена и записана в 2008 году.
- Как вы оказались связяны с этим фестивалем?
Руководители проекта ищут коллективы, приглашают на фестиваль, обеспечивают 10 бесплатных мест. За годы, что существует проект, составился костяк стран-участников: приезжают исполнители из Испании, Греции, Италии, Бельгии, Хорватии… Одну девушку, после того, как она приезжала туда в течение десять лет, позвали в проект работать куратором. Любопытно, что для русских всегда делают скидку: дают на пару мест больше и петь позволяют дольше. Так в свое время «нашли» наше музыкальное училище, с ними я ездил и певцом, и дирижером…. Позже уже ездил с хористами университета. Ездил каждый год, где-то с 2000-2001 года. Я пропустил только 2007 год – умер Георгий Ервандович (и в тот год вместо нас поехал хор «Теллерво»). Из хористов-участников собирается сводный хор, он разучивает около пяти дней несколько сочинений (в основном, немецких), в том числе и одно крупное – потом гастролирует по немецким городам. Программы каждый год чередуются: классика, джаз, классика, джаз… Например, мы пели Брукнера, Баха, Мендельсона, Николаи – и джазовую ораторию Йохансена «Иуда Маккавей».
- Сколько раз вы пели Мессу?
Пели в Германии, дважды в Петрозаводске: на моем аспирантском экзамене и на последнем отчетном концерте в училище. Оба раза с Молодежным симфоническим оркестром (который организовал молодой композитор Николай Котов) и хором консерватории.
- В двух словах, какова Месса? Жанр все-таки духовный, и текст канонический - латынь…
С одной стороны, композитор использует современные краски, но с другой стороны – «палку не перегибает». Когда музыка создавалась, имелся в виду определенный уровень: мелодии и гармонии должны были быть достаточно простыми для усвоения, ее же нужно было выучить где-то за пять дней. Но месса не должна была казаться простой. На мой взгляд, композитору это удалось: музыка очень органична, в ней удачно совмещены классика и джаз. Между прочим, опытным профессиональным музыкантам (я имею в виду преподавателей консерватории) музыка очень нравится, а студенты ею просто «горят».
- Есть ли сочинение, которое хотелось бы обязательно спеть со своим хором?
Нет такого, что очень бы хотел. Все, что захочу – спою. Но все любимое уже спели: «Иоанна Дамаскина», «Поэму памяти Есенина», Реквием Сен-Санса… Разве что «Vesperae solennes de confessore» Моцарта полностью.
- Спасибо за беседу, Николай, удачи Вам!