Газета «Филармония», № 2 (12), февраль 1999 г.
Рубрика «Жизнь в искусстве»
Я приехал в Петрозаводск в 1958 году. Известный ученый-фольклорист К.В. Чистов пригласил сюда меня и мою жену, которая занималась расшифровкой записей народных песен. Я тоже когда-то участвовал в этом деле: ездил с экспедициями Московской консерватории, бывал в Сибири, в Енисейском крае. (Я имел достаточную филологическую подготовку, поскольку закончил Калужский педагогический институт, и, кстати, именно его считаю своей alma mater, а не консерваторию). В этих экспедициях сначала я сам пел бабушкам, что умел, потом они вспоминали свое, и так хорошо шла у нас работа.
Этим я сначала оказался полезен в Карелии. Потом уж я «увяз» в Музыкальном театре, хотя он оказался не таким оперным, как мне обещали в Москве. Все же мне было интересно работать с замечательным дирижером И.Э. Шерманом. Но опереточный большею частью репертуар меня не очень удовлетворял, и после отъезда Шермана я ушел солистом в «Кантеле». Я рад тому, что судьба связана меня с этим ансамблем; за два года мы объездили весь Советский Союз. А когда освободилось место в филармонии, я уже перешел туда.
Тогда мы занимались лекторийной работой – не только для детей, но и для взрослых. Особенно эта работа была широкой и объемной, когда лектором и художественным руководителем наших групп был Георгий Ильич Лапчинский. Я ему очень благодарен за то, что он ввел меня в круг настоящей, серьезной музыки. Если первым человеком, который меня поддержал и окрылил в моих вокальных притязаниях, был Шерман, то вторым – Лапчинский.
Филармоническая работа была связана и с выступлениями по радио и телевидению, с симфоническими концертами. С Александром Дмитриевым состоялась моя первая запись, которую потом в Москве назвали лучшей записью года – симфоническая поэма Э.Н. Патлаенко «Кантелетар». С великолепным музыкантом Юрием Крамаровым мы впервые здесь сделали свиридовский цикл на стихи Роберта Бернса в оркестровке Патлаенко. Особо хочется отметить молодого тогда дирижера Федора Глущенко. Он замечательно работал со звуком – пожалуй, как никто другой. С ним я первый раз спел «Песни и пляски смерти» Мусоргского.
После работы над этими произведениями я постепенно начал осознавать, что я чего-то стою, что люди надеются на меня, и я должен оправдать это доверие. Меня поддержали композиторы: у меня есть письма Г.В. Свиридова, Т.Н. Хренникова с благодарностью за пропаганду русского песенного дела. Мне очень помогла глубокая связь с Александром Ведерниковым, которого я считаю своим старшим духовным братом. Судьба дала мне возможность встречаться с ним и со Свиридовым, беседовать, бывать на репетициях.
Мне очень хотелось петь то, что мне близко и дорого. Хорошо сказал Салтыков-Щедрин: «Люблю Россию до боли сердечной». Есть, дескать, такие благословенные воздухá, где и удобно, и хорошо, но почему-то, по какой-то особенной логике, получается, что у нас лучше. Это особенная логика – логика любви. Может быть, одновременно и ненависти к тому, от чего страдаем и с чем боремся. Вот эта логика боли и любви определяла мой репертуар. Он складывался под руководством замечательных людей, которые помогли моему становлению. Если есть во мне что-то хорошее, то благодаря им.
Надо сказать, что в то время, когда я начал работать в Петрозаводске, здесь были певцы-личности, у которых можно было многому поучиться. Я с благодарностью вспоминаю Сиркку Рикка, Милицу Кубли (я слушал ее и восхищался), наши совместные концерты с Люцией Теппонен. Сохранились такие замечательные ее записи, сделанные с Надеждой Вильчинской, которыми могла бы похвалиться любая народная артистка.
Основная работа певца проходит с глазу на глаз с концертмейстером. Концертмейстер для тебя является и дирижером, и художественным руководителем. Много серьезных произведений я подготовил с Галиной Давыдян. Она всегда была моим замечательным помощником, и сейчас мы встречаемся с ней в концертах.
Жаль, что мои встречи с филармонией стали очень редки. Но приятно и радостно, что, может быть, в заключение моей певческой деятельности меня снова пригласили участвовать в филармоническом концерте. Спасибо Татьяне Шерудило и Ольге Беловой за предоставленную возможность спеть «Казнь Степана Разина». По мнению многих, это вышло удачно, и сам я считаю, что не зря выложился. И за то, что сейчас она мне удалась, моя большая благодарность Олегу Солдатову и симфоническому оркестру, который всегда меня очень хорошо принимает, и я дорожу этим. Я благодарен и за то, что иногда имею возможность петь с оркестром Геннадия Миронова. Недавно даже мы вместе с Геннадием Ивановичем выступили в Москве в Музыкальной академии им. Гнесиных.
Мне очень приятно слышать, что несмотря не неизбежные потери, с возрастом я даже что-то приобрел. Сколько это еще продлится, бог весть – может, год, может, два или три. Я, конечно, надеюсь, что еще удастся спеть что-нибудь серьезное в моей родной филармонии. Очень бы хотелось восстановить наши связи.
Служить пению трудно. Но когда что-то получается, и ты видишь, что заражаешь кого-то хоть чуточку частичкой своей души, находишь отклик в глазах тех, кто тебя слушает, тогда приятно сознавать, что твоя певческая жизнь прошла не напрасно.