Мы поговорили с московским басом Федором ТАРАСОВЫМ, который приезжал в филармонию с программой из репертуара своего тезки Федора Шаляпина: о великом русском басе, о Фёдоре Достоевском, играющего важную роль в жизни певца, и о том, почему наш гость оказался на студенческой скамье в 29 лет.
- Вашим первым литературным впечатлением стало знакомство с евангельским текстом. Каким было Ваше первое музыкальное впечатление?
Первое музыкальное впечатление – это пластинка «Трио баянистов». Кстати, мы сидели после концерта с Геннадием Ивановичем Мироновым и с Александром Цыганковым (выдающийся домрист-виртуоз – ред.), вспоминали разные интересные моменты из жизни, в том числе эту пластинку. Я уже не помню артистов, которые записали её: Цыганков назвал несколько фамилий, но они, к сожалению, так и не запечатлелись в памяти. Но тогда это было сильное впечатление: я захотел играть на баяне.
- И Вы играли?
Да, причем инструмент достался мне от отца, а ему, в свою очередь, от дяди-баяниста. Я был такой маленький, что сам не мог удержать баян в руках – просто ставил его на кровать, становился рядом и тянул меха, пробовал извлекать из него звуки. Это доставляло мне колоссальное наслаждение! В итоге, я пошел учиться в музыкальную школу в класс баяна.
- Всё же после окончания музыкальной школы Вы решили не связывать свою жизнь с музыкой и выбрали литературу…
Вы знаете, когда я окончил музыкальную школу, то был еще совсем ребёнком. У меня появилось новое увлечение – живопись. Я начал заниматься в изостудии. Даже были мысли связать свою жизнь с живописью... Но потом случилось еще одно важное для меня открытие: Достоевский. Подростком (по-моему, тогда я учился в классе седьмом-восьмом) я стал зачитываться Достоевским и прочитал если не почти все его художественные произведения, то большое их количество. Это настолько меня увлекло, что я решил заниматься литературоведением, поступил на филологический факультет МГУ и благополучно его закончил.
- На филфаке Вы с самого начала знали, что будете заниматься Достоевским?
Да, можно сказать, что ради этого и поступал. Хотелось очень подробно и глубоко изучить его творчество. Меня это очень увлекало, вдохновляло. Я с удовольствием занимался, защитил диплом по творчеству Достоевского, потом кандидатскую диссертацию. Научная жизнь была очень интересная! После учёбы в аспирантуре и защиты кандидатской пошёл работать в Институт мировой литературы РАН. Там я проработал немало, лет шесть, по-моему: был старшим научным сотрудником, занимался плановой работой института. В частности, готовил собрание сочинений Тютчева, поскольку как раз на те годы попадала подготовка и празднование юбилея поэта. Параллельно продолжал заниматься своей работой. В итоге, в 2004 году я решил уйти в докторантуру и писать докторскую диссертацию. Тема звучит так: «Пушкин и Достоевский: евангельское слово в литературной традиции». Одновременно поступил в Московскую консерваторию на вокальный факультет, и так получилось, что годы научного отпуска я посвятил преимущественно обучению вокалу.
- Мне кажется, творчество и наука требуют разных настроев. Эти два направления не входят друг с другом в противоречие?
Почему-то получилось так, что во мне сочетаются две эти стороны. Я даже скажу, что они не конфликтуют друг с другом, а, наоборот, одна сфера деятельности является подспорьем в другой. Единственное, что здесь образует некий конфликт, это то, что одновременно заниматься серьёзно и глубоко и тем, и другим очень тяжело. В буквальном смысле слова разрываешься на две части. В какой-то момент я понял, что это просто физически невозможно. Нужно делать выбор. Но тогда он был очевиден: пение перетянуло в свою сторону.
- Сколько Вам было лет, когда Вы поступили в консерваторию?
Мне было уже 29 лет – взрослый человек. Конечно, было немножко страшновато так круто менять свою жизнь. Во-первых, моя филологическая деятельность развивалась достаточно успешно. Во-вторых, снова поступать в вуз, возвращаться к студенческому положению было совершенно немыслимо. Я не мог себе представить, как снова все начать с нуля. Тогда у меня были и сомнения... Слава богу, в этот момент родители меня морально поддержали: я всегда прислушиваюсь к их советам, они очень мудрые люди. Помню, что на тот период времени была запланирована масса своих дел. Я поступал в консерваторию с ощущением полного раскрепощения: не волновался, не думал, что если я завалю экзамен, то это катастрофа.
- Вам пришлось писать вступительное сочинение по русской литературе? О чём оно было?
Оно было об образе Татьяны Лариной в «Евгении Онегине» Пушкина. Самое смешное в этой ситуации заключалось в том, что у меня недавно была написана статья о роли евангельских текстов в формировании образа Татьяны. Я решил её использовать при написании сочинения, чтобы порадовать комиссию тем материалом, который они, видимо, еще ни разу в своей жизни не встречали. Начал писать школьное сочинение на четырёх листах... Я сидел долго. Помню, все абитуриенты уже написали что-то, сдали и, в итоге, я остался один. Только начал переписывать на чистовик, как женщина из комиссии подошла ко мне и сказала, что время закончилось. Я попросил дать мне еще хотя бы 10 минут, чтобы переписать. Но она ответила, что времени уже никакого нет – ставьте отметку в черновике в том месте, до которого вы успели переписать набело, а дальше мы будем проверять по черновику. Я не успел даже проверить сочинение, но, слава богу, школа МГУ не подвела, так что свою пятёрку за сочинение получил. Но ощущение было фантастическое: я, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИМЛИ РАН, пишу школьное сочинение!
- Максим Горький говорил, что «в русском искусстве Шаляпин – эпоха, как Пушкин». Вы согласны с этим утверждением?
В какой-то степени согласен, конечно. Как до Пушкина в литературе была очень мощная традиция, которую он очень хорошо знал, и, тем не менее, заложил основы литературы нового исторического периода, так же и Шаляпин. Он пришёл в вокальный мир, уже имевший свои мощные традиции, и внёс свою систему координат, которая впитала в себя корни, существовавшие до него. Да, ситуации типологически действительно очень схожи. Может быть, масштабы не совсем одинаковые.
- Как Вам кажется, почему именно Шаляпин стал такой всем известной фигурой? Его имя знают даже те, кто и записей не слышал ни разу…
Шаляпин обладал не только вокальным мастерством, но и блестящим актерским даром, а кроме того он существовал как певец в настоящем содружестве с выдающимися деятелями культуры своего времени, что не могло не повлиять на масштаб его творческого сознания и известность его имени.
- Когда Вы исполняете арии, песни из его репертуара, то ориентируетесь на шаляпинское исполнение?
Мне сложно назвать баса, который бы не ориентировался на его исполнение. Другое дело, что ему нельзя подражать. Ты так никогда не споёшь, да этого и не нужно. Какие-то моменты его стилистики в наше время уже выглядят несколько комично. Тем не менее его метод, его художнический подход очень ценны. Слушая его, колоссально обогащаешься. Эти методы можно и должно применять в современном исполнительстве.
- Есть кто-то, кроме Шаляпина, на кого Вы равняетесь?
Есть. Я бы даже сказал, что для меня этот бас является в каком-то смысле большим эталоном, чем Шаляпин, применительно именно к современному исполнительству. Хотя этот певец тоже не наш с вами современник – это болгарский певец Борис Христов, последователь Шаляпина. Я много слушал его записи, учился по ним, они мне очень многое дали. Христову я даже пытался подражать в каких-то моментах, не боясь, что это будет как-то карикатурно. Он универсал, художник, который звуком рисует потрясающие картины с таким богатством нюансов, с такой глубиной, что в некоторых моментах, с моей точки зрения, превосходит Шаляпина. Те краски, которые нашёл Христов, на данный момент не являются анахронизмом.
Для меня вообще очень важно соединение традиций с современным звучанием, мотивами. Благодаря этому можно ответить на сегодняшние вызовы, актуальные вопросы. Ответить не какими-то сиюминутными поверхностными ответами, а предложить те варианты, которые, как у Христова, не поблекнут со временем. Наверное, поэтому я к нему обращаюсь даже чаще, чем к Шаляпину. Но это нисколько не отменяет величия последнего. Шаляпин очень вовремя пришёл в вокальное искусство. Если бы его не было, мне кажется, не было бы и Христова, не было бы Гяурова (болгарский бас – ред.), не было бы наших знаменитых русских басов братьев Пироговых, Нестеренко…
- Раз зашла речь о русских басах, почему именно этот тембр ассоциируется с Россией?
Мне кажется, что бас – тембровое лицо России. Бас по краске своего голоса – это такая мощь, эпическая широта, глубина, насыщенность, мужественность. А потом… Низких мужских голосов вообще в мире мало, и они рождаются не везде. Почему-то так сложилось, что в России их появляется намного больше, чем в других странах. Может быть, сама наша страна, её размах, соборный характер миросозерцания способствует тому, что в ней рождаются такие голоса. Голос очень завязан со слухом, и слух очень сильно влияет на голос. А еще слух напрямую завязан с тем миром, в котором ты живёшь, с теми звуками, которые тебя окружают, с твоим мировосприятием.
- Какие оперные персонажи Вам ближе всего?
Мне ближе драматичные образы, может быть, трагичные даже, величественные, благородные. Царь Борис, допустим, в опере «Борис Годунов» Мусоргского, король Рене в опере «Иоланта» Чайковского, король Филипп в «Дон Карлосе» Верди – персонажи сильные духом, с ярко выраженным нравственным началом, страдающие за себя и за всё, что происходит, сознающие свою ответственность за то, что происходит вокруг, с богатым внутренним миром, с множеством разных чувств, то гармонирующих, то конфликтующих друг с другом.
- Вы говорите, что филология помогает музыке. В чём именно?
Здесь всё просто. Вокальное искусство – это соединение музыки и слова. Более того, подавляющее большинство вокальных сочинений написано на тексты знаменитых литературных произведений, поэтических или прозаических. Знание культурного контекста помогает в исполнительстве, помогает воплотить всё это уже голосом.
- Вы отдельно анализируете тексты вокальной музыки?
Я уже не могу по-другому! Это очень важно. Есть, конечно, вокалисты, которые не обращают на текст особого внимания. Мне кажется, это неправильно. Это ведёт к тому, что даже если у тебя очень красивый голос, то в первые мгновения ты, естественно, им впечатляешь публику, но проходит минута, другая, третья, и дальше хочется понять, что ты хочешь своим красивым голосом нам донести. Тут уже вступают в действие другие законы. Поэтому, если ты не проделал какой-то работы, если у тебя за душой, в уме и в сердце нет этого содержания, которое ты хочешь передать публике, тогда извини: слушатель начнёт зевать и второй раз на тебя не пойдёт.
- Вы наверняка видели оперу «Братья Карамазовы». Понравилось ли Вам она? Как Вы относитесь к идее создания тетралогии опер по Достоевскому? Насколько вообще Достоевский ложится на музыку?
Вы знаете, Достоевский очень хорошо соединяется с музыкой. Более того, ведь он очень любил музыку, тонко в ней разбирался. Музыка играет очень важную роль в его произведениях. Об этом говорит даже самая известная научная работа о Достоевском – работа Бахтина о полифоническом романе Достоевского, которая сыграла колоссальнейшую роль в изучении романного творчества писателя. Уже в названии есть музыкальный термин. Поэтому тут все карты в руки, как говорится. Это продуктивная идея. Мне опера понравилась. Есть, конечно, вопросы, но они есть всегда. Мне понравилось то, что она была нацелена на выявление того, что хотел сказать Достоевский, но с помощью музыкальных средств. Ведь часто в нашем современном искусстве люди обращаются к творчеству великих, чтобы, условно говоря, «выпендриться за их счёт»: у тебя нет собственного интересного содержания, которое ты мог бы донести, и ты берёшь то, что уже снискало славу. Немножко поглумишься над этим, что-то постараешься сделать остроумно и выехать на этом. Но это очень грустно, что мы сегодня с этим сталкиваемся часто. В опере «Братья Карамазовы» – совсем другая ситуация. Видно желание соединить глубокое литературное содержание с музыкальным языком. Я целиком это поддерживаю.
- Вы бы какие романы Достоевского переложили на музыку?
Естественно, его знаменитое «пятикнижие»: «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы».
- Вы себя сегодня ощущаете больше вокалистом?
Да, безусловно.
- Как Вы думаете, это уже окончательный выбор?
Я не провидец, поэтому не могу сказать. С точки зрения моего сегодняшнего ощущения, да. А там как Бог даст.
- Напоследок три коротких вопроса. С Вашим любимым писателем всё понятно. А кто Ваш любимый композитор?
Мусоргский.
- Любимый роман Достоевского?
«Братья Карамазовы».
- Любимый литературный персонаж?
Это сложный вопрос. Думаю, он «живёт» где-то у Пушкина. Может быть, это Петруша Гринёв из «Капитанской дочки». Не уверен, потому что я в последнее время не думал над этим вопросом, а с ходом жизни меняются оттенки мировосприятия, предпочтения.